Осип Мандельштам "Кассандре" (посвящено Анне Ахматовой), 1917

Текст песни "Осип Мандельштам — "Кассандре" (посвящено Анне Ахматовой), 1917"

Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре торжественного бденья
Воспоминанья мучат нас.
И в декабре семнадцатого года
Все потеряли мы, любя;
Один ограблен волею народа,
Другой ограбил сам себя...
Когда-нибудь в столице шалой
На скифском празднике, на берегу Невы
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы.
Но, если жизнь — необходимость бреда
И корабельный лес — высокие дома, —
Я полюбил тебя, безрукая победа
И зачумленная зима.
На площади с броневиками
Я вижу человека — он
Волков горящими пугает головнями:
Свобода, равенство, закон.
Больная, тихая Кассандра,
Я больше не могу — зачем
Сияло солнце Александра,
Сто лет тому назад сияло всем?
(Декабрь 1917)

От этого человека-одиночки, оказавшегося среди волков, тянется ниточка к тому знаменитому стихотворению 1931 года, в котором появляется «век-волкодав» и дважды повторяется признание: «Но не волк я по крови своей».

Ритмически выделенныеМандельштамомслова «свобода» и «закон» побуждают вспомнить о пушкинской оде «Вольность», написанной в 1817 году. Не удивительно, что уже в следующей строфе упоминается «солнце Александра», то есть Пушкина, великого предшественника. СтихотворениеМандельштамапрофетическое; в нем предугадано и будущее той, к кому оно обращено, — Ахматовой-Кассандры. В последней строфе стихотворения — предвидение тех событий, что придется претерпеть Ахматовой: запрет на печатание ее стихов, череду арестов ее сына Льва Гумилева, оскорбления и унижения — вплоть до постановления ЦК КПСС от 14 августа 1946 года и доклада члена Политбюро Жданова. Последняя строфа стихотворения — намек на судьбу пророчицыКассандры: изнасилованная после взятия Трои греческими солдатами, она была отправлена в рабство в Микены и в конце концов убита. Поругание Кассандрысимволизирует дляМандельштамаварварское посягательство новых скифов на искусство и красоту.

Ахматова, как она понимала себя сама, действительно близка к образу Кассандры - троянской прорицательницы, дочери Приама. Первым такое сходство отразил в стихотворении 1917 года Осип Мандельштам, но образ Кассандры как вестницы несчастья был близок Ахматовой.
Ещё в письме Штейну от 2 февраля 1907 г. Аня Горенко писала о себе: "Я убила душу свою, и глаза мои созданы для слез, как говорит Иоланта. Или помните вещую Кассандру. Я одной гранью души примыкаю к темному образу этой великой в своем страдании пророчицы. Но до величия мне далеко".
Уже в 1910-х, что отразилось в её стихотворении 1915 года «Нет, царевич, я не та…». Действительно, многие строки Ахматовой выглядят пророческими, например знаменитое стихотворение 1914 года «Уединение» («Так много камней брошено в меня…»), написанное за 32 года до Постановления ЦК и «Клевета» (1922), написанная за год до начала негласного запрета на появление стихов Ахматовой в печати.

В первую революционную зиму Ахматова станет дляМандельштамаважнейшей собеседницей. Акмеистическое чувство близости друг к другу («мы»), возникшее в 1912–1913 годах, возобновляется и переходит в осознание их общей судьбы; их поэтическая солидарность и дружба крепнут. Как раз в 1917 году Ахматова выпускает свой третий поэтический сборник «Белая стая».