Канцлер Ги Парнишка

Текст песни "Канцлер Ги — Парнишка"

С деревьев листья облетают, Прямо в Сену и в Лоауну и в Горону, и везде, куда хотите,
Пришла осенняя пора - Pater Noster.
В поход крестовый все поперлись,
Фон Бароны - голодранцы, без штанов зато в кольчугах.
И понавешали крестов и на спины, и на плечи, и на жопы и везде куда попало.
За мною мой сеньор приходит.
Абсолютный, совершенный аденоид, стало быть драться - не умеет, и не может и не хочет.
Сказал, мол с ними ты пойдешь. Прямо завтра, на рассвете, ровно в полдень, как проснешься.
Маманя в обморок упала, прям с балкона, вниз башкою на кобылу, та взбесилась.
Сестра винище пролила, слуге на морду, тот доволен.
Друзья, маманю подсадите, на балкончик, как и было, вверх башкою, без кобылы!
Слугу положьте в погреб спать, пусть проспится алкоголик.
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать,
В святую землю подался, прямо с места, с сеновала, без штанов зато с крестами.
За мною вслед бежит невеста, рожа кисла словно тесто,
А вслед за нею мчится тесть и теща - рожа злее, жопа толще.
Отсюда мораль: никуда от тещи не убежишь,.
Сижу я в крепости высокой, метров восемь, может больше, я не мерил, стрелы свищут.
И к нам является магистр, морда ломом, звать Гиёмом.
"Здорово, братцы крестоностцы, Alma Matter, Pater Noster, вашу танки, всем спасибо!
Сейчас в атаку побегим, левым флангом, правым флангом, в общем, кучей.
ЭЭЭ хрен тебе -беги один!"
И вот, бегу я по бархану, по песку, на четвереньках, быстро-быстро, ведь убьют же.
За мной несется сарацин, семь на восемь, восемь на семь, ну и рожа, шире жопы, прямо вдвое, может больше я не мерил.
И удираю я в оазис, пусть мираж, зато не видно.
А этот пусть бежит один, по пустыне по песочку, к тамплиерам, пусть зарубят.
Летят по небо асосины, обкурилися все гашишим, глючат гады что летаю
Хотят засыпать нас замлей прям по плечи или по шею или вовсе по макушку
А я молоденький парнишка лет семнадцать, двадцать, тридцать, может больше я не помню
Лежу с отрубленной ногой, для маскировки, челюсть рядом, жрать охота.
Подходит мой оруженосец, звать Аксельом, иль Адельмом, иль Бертрамом, ой не помню,
"Давайте Вас перевяжу!" Грязной тряпкой, кось-на-сикось, сикось-на-кось, где же тут мои портянки, что в углу вчера стояли?
И в санитарную телегу, дышло гнуто, спицы биты, без колес и лошадь сдохла,
С собою рядом положу, для интересу, я не против, тока сзади носом к стенке, между трупов шоб не дуло.
И вот, прошло годов немало, лет семнадцать, двадцать, тридцать, а, сорок восемь,
Госпитальером я служу, не тужу.
Рощу целебные я травки, от запору и поносу, и другой различной хвори.
Оруженосца сторожу, от соседа - извращенца, тамплиера, садомита, совратит и не заметит.
На юг вороны полетели, до Прованса, может дальше, я не знаю, не сказали.
Пришла осенняя пора, усе на Зиланд.